Глава XXII ШТОРМ
1 сентября мне не понравился восход солнца. Небо было медного оттенка, что обычно предвещает сильный ветер и штормовую погоду. Плот находился к северу от Маркизских островов, и я только начинал уклоняться к югу, держа курс зюйд-вест-вест. За последнее время налетало немало шквалов, между которыми наступало краткое затишье. Но все же я довольно быстро продвигался вперед. Мой плот находился южнее экватора, приближалась весна, и следовало ожидать неустойчивой погоды.
Плывя через Тихий океан по пятой параллели, я на протяжении почти двух тысяч миль придерживался прямого курса на запад, но теперь, нащупывая погоду, сделал поворот
на юг.
1 сентября я сделал следующую запись в вахтенном журнале: «Полдень. 21 —16—5 — гражданское время по Гринвичу; высота солнца 76°8'30"; 5°25' южной широты; 138°56 западной долготы».
Маркизские острова лежали в юго-восточном направлении. Я находился в ста пятидесяти милях от них.
Дни проходили без особых событий. Сегодня ветер был такой же, как и вчера, и дул с юго-востока со скоростью восемнадцати—двадцати миль в час. За последние сутки плот проплыл шестьдесят девять миль. Океан умеренно волновался., В северном направлении я видел множество птиц, занимавшихся рыбной ловлей, но к вечеру все они улетели на юг, по направлению к Маркизским островам. Уже несколько дней я не видел ни одной летучей рыбы и заметно меньше стало дельфинов.
Но Длинный Том все еще сопровождал плот. Он уже проплыл две тысячи пятьсот миль. Несколько дней назад вокруг плота крутилась большая акула с головой в виде молота. Она была крупнее Длинного Тома. Целый день она плыла за мной, и ночью я видел, как ее громадное туловище и причудливая голова фосфоресцировали в темноте. Но наутро этой акулы уже не было видно; вероятно, она направилась к какому-нибудь рифу у Маркизских островов.
Вечером небо было зловещего медного оттенка. Мне казалось, что я еще никогда не видел такой странной окраски неба. В последние дни зори были однообразными, желтовато-серыми или тускло-оранжевыми, предвещая ветер. Лишь время от времени небо принимало огненно-красные тона, когда солнце садилось в густые облака.
Как это всегда бывает в тропиках, ночь быстро спускалась на океан. Мне немного взгрустнулось. Возможно, погода была мне не по душе, может, меня беспокоила близость Маркизских островов, но я все время ждал какого-нибудь неприятного сюрприза от океана. Конечно, будь у меня барометр, он предупредил бы меня заранее о приближении бури.
Испытывая необычную тревогу и остро чувствуя свое одиночество, я наблюдал за своими спутниками Икки и Микки, Оба были на своем обычном месте, и, казалось, их ничто не тревожило. В это утро Икки выступил с одним из своих лучших номеров на испанском языке. Гревшаяся на солнце Микки сидела на ящике рядом с попугаем, никак не реагируя на поток отборной ругани, и я невольно подумал, что я она воспитывалась далеко не в благочестивой семье. В последнее время Икки частенько нецензурно бранился. Возможно, его нервы не выдерживали такого длительного плавания.
Микки стала бравым моряком. Она вела себя так, словно родилась на плоту и собиралась жить на нем до конца своих дней. «Бедная крошка Микки, — думал я, — она совсем позабыла о земле, и океан теперь для нее единственная реальность».