Глава XXIII СТЕЖОК ЗА СТЕЖКОМ
Я думал о ветре, будет ли он по-прежнему сильным, — от него во многом зависело мое плавание. Мне было безразлично, будет ли ветер дуть с севера или с северо-востока, с востока, юго-востока или с юга. Я мог воспользоваться любым из этих ветров.
Южный Крест скрылся за горизонтом. Крупные созвездия Южного полушария мерцали на небе, как таинственные письмена на скрижалях. Я думал о Тедди. Перед отплытием я говорил ей, что, вероятней всего, пересекая океан, буду держаться двенадцатой параллели, пройду по проливу между северной оконечностью Туамоту и Маркизскими островами, а затем буду плыть на запад до островов Самоа, лежащих примерно на четырнадцатой параллели. Но я выбрал лучший путь, где меня все время сопровождали ветры.
В эту ночь мне хотелось читать стихи, и некоторое время я .с увлечением декламировал. Поэзия вдохнула в меня новые силы. Когда я решил совершить путешествие на плоту, я опубликовал сборник морских стихов под названием «Ад, град и ураганы». Мне казалось; что таким образом я выполню свой долг по отношению к Тедди и к самому себе, ибо, если я не вернусь, останется нечто вроде надгробного памятника. Хотелось бы мне знать, читала ли Тедди когда-нибудь эти стихи?..
Я почувствовал склонность к поэзии, когда мне было двенадцать лет, но впоследствии, поглощенный учебой и работой, бросил писать стихи. Пятнадцать лет я занимался самым тяжелым физическим трудом. В 1922 году я грузил хлопок на японский пароход «Июфуку-Мару» и в результате несчастного случая получил сложный перелом ноги и попал в больницу. Заключение врачей звучало, как приговор: останется калекой на всю жизнь! К счастью, мне не ампутировали ногу, как намеревались вначале. Ежедневно я отправлялся на пляж в окрестностях Галвестона и часами сидел на песке под палящим солнцем на берегу Мексиканского залива,, держа ногу в морской воде. По ночам я рисовал карикатуры и писал стихи. Через год после несчастного случая мои кости срослись; я не превратился в калеку. Все это время я писал стихи. Теперь мою жизнь заполняли физический труд, работа в библиотеках и писание стихов.
На океане все еще было сильное волнение. Сегодня днем, подняв глаза от шитья, я увидел, как волны, похожие на китов, одна за другой поднимались над горизонтом. По временам мне казалось, что я каким-то чудом перенесся в доисторическую эпоху, когда на Земле еще не было человека. И вот я один в мире воды, звезд, солнца и странствующих ветров...
В эту ночь плот порядочно качало, и если бы я продолжал шить парус, то изрядно исколол бы себе руки. Днем, изнемогая от усталости, я несколько раз чуть не попал иголкой себе в глаз. Материал, из которого был сшит парус, был гораздо крепче обычной парусины, и я с трудом управлялся е иголкой. Но все равно я в скором времени закончу эту работу.
Мачта накренилась и раскачивалась на фоне неба. От этого мне казалось, что звезды подвешены на веревках и раскачиваются из одного конца мироздания в другой.
Неужели я снова уснул? Да, конечно. Мне приснился Нью-Йорк. Что поделывают сейчас там, у меня дома? Я мог бы включить радиоприемник, но он служит только для прие-ма сигналов времени. С тех пор как я покинул сушу, я не слышал человеческого голоса, за исключением записанной на пленку стандартной фразы-сигнала: «Когда вы услышите сигнал, будет...»